Выставка работ Анны Артемьевой





 

Краткая биография автора



Анна Артемьева Окончив московский текстильный институт в 90-м году, факультет прикладного искусства, я еще пошла учиться на курс по истории символики и истории религий при московском архитектурном институте. Хотя училась я в текстильном, но до поступления туда занималась на нескольких подготовительных курсах – при строгановке, при полиграфическом институте. Мне это потом здорово помогло в жизни. Еще мне довелось поучиться вышивке и церковному лицевому и золотному шитью, росписи по дереву и даже иконописи. После института я занималась росписью тканей (батиком) и дизайном. Большинство работ из зала батика, миниатюрной живописи, вышивки сделаны в тот период.

Еще когда училась в институте, я много бывала на разных художественных выставках и была в курсе всего, что тогда выставлялось в Москве. Так вот, уже тогда я начала понимать, сколь велика ответственность художника за те образы, которые он создает. Уже тогда я начала чувствовать, что художники нередко изображают не образы из своего сознания, что картины это своего рода окна в другую реальность. Но тот, кто рисует не должен слепо поддаваться этому потоку образов, лучше ему относиться осознанно к изобразительному процессу и задаться вопросом из какого пространства он черпает вдохновение, энергию для своего творчества, окно в какой мир он открывает? Я сама часто задумывалась над своими работами – а стоило ли проявлять этих конкретных персонажей в материальном, а не лучше ли было оставить их только на уровне замысла, насколько комфортно будет зрителям общаться с ними, с их пространством? Я все чаще задавалась вопросом: зачем? А надо ли выражать на бумаге, на холсте все, что пришло на ум? В этом смысле религиозное искусство представлялось мне некоторой гарантией качества изображаемого пространства. По крайней мере, даже если у художника не хватает собственной осознанности, бурный полет его фантазии сдерживает канон. Сама пишу это и думаю: «А как же Маттиас Грюневальд?»

Когда я получила передачу буддийского Учения, мне захотелось больше посвятить себя духовному пути и помощи в буддийской общине, поэтому я несколько лет работала там и полностью забросила рисование. В этот период я думала о том, чтобы рисовать буддийские изображения, но считала это очень сложным, что это требует серьезного обучения и опыта практики. Спустя несколько лет мне посчастливилось учиться у знаменитого танкописца–художницы из Голландии Марианны Ван-Дер-Хорст и еще прослушать курс лекций по буддийской символике и атрибутике у Андрея Терентьева. Я начала писать танки только спустя 6 лет после получения передачи буддийского Учения, испросив благословения на свою первую работу у Чоки Нима Ринпоче. Мои первые работы были выполнены в очень тёмной, тяжелой цветовой гамме, например Хаягрива - охранитель Тринле Нинпо, Амитабха, Бонский Гаруда, Гуру Драгпур, Орген Тендзин:


Хаягрива охранитель Тринлей Нингпо
Хаягрива охранитель Тринлей Нингпо
 
 
Амитабха
Амитабха
 
 
Бонский Гаруда
Бонский Гаруда
Гуру Драгпур
Гуру Драгпур
 
 
Тогдэн Оргьен Тендзин
Тогдэн Оргьен Тендзин

С годами, скорее всего благодаря постоянной практике очищения, цвет моих работ становился всё ярче, чище и легче. Также я старалась много смотреть старых хороших танок, много копировала, особенно отдельные детали и элементы.

Тринлей НингпоМою первую танку (Собрание божеств для садханы Тринле Нинпо) подписал Дзогчен Кхенпо Чога Ринпоче. Посмотрев на эту танку, он вроде бы остался доволен. Но сказал: "что-то у Гуру Ринпоче глаза такие большие, как у Вайшраваны? Ну ничего, будет Норлха Гуру Ринпоче!"

До 2007 года мною было написано уже более 60 танок и еще около 40 графических изображений для книг, изданных в Московской Дзогчен общине. В 2007 году мы с мужем приняли решение полностью посвятить себя духовному пути и уехали из Москвы. В течении двух лет мы переезжали с места на место, нигде не задерживаясь подолгу. В конце концов, осели в отдаленной, относительно спокойной местности, где о нас никто ничего не знает. Во время всех этих переездов таскать за собой краски и подрамники не было никакой возможности, к тому же всё время занимала практика медитации, поэтому я на несколько лет прекратила работу и думала, что вообще больше не придется рисовать.

Новый импульс в моей работе дал мне Доктор Нида Ченагцанг. Он попросил меня написать танку для своей передачи Гуруйоги Ютокпы устраняющего препятствия из Учения Юток Ньингтиг. Это очень редкая форма Ютокпы Йонтэн Гонпо младшего – отца тибетской медицины. Изображений, которыми можно было бы руководствоваться, найти не удалось, только описание в коренном тексте Юток Ньингтиг, которое мне передал Доктор. Описание очень краткое и как изобразить подробности, в частности жест правой руки, было не очень понятно, но Доктор сказал мне: "ты должна делать практику Ютокпы и сама увидеть, как он выглядит и как он держит руку". С написания этой танки моя работа возобновилась и за год я успела написать 4 изображения: Ютокпа устраняющий препятствия, Будда Медицины в окружении четырёх медицинских Дакини, Мандарава, Шанлон Дордже Дуддул в аспекте действия, на вороном коне:

Ютокпа устраняющий препятствия
Ютокпа устраняющий препятствия
 
 
Будда Медицины в окружении четырёх Дакини
Будда Медицины в окружении четырёх Дакини
 
 
Мандарава
Мандарава
 
 
Шанлон Дордже Дуддул
Шанлон Дордже Дуддул

В своей работе мне бы хотелось равняться на выдающегося художника Дугу Чогьяла Ринпоче. Его росписи одного из фризов Гомпы в Западном Меригаре являются для меня постоянным источником вдохновения:


12 Учителей Дзогчен (фрагмент 1)
12 Учителей Дзогчен (фрагмент 1)
 
 
12 Учителей Дзогчен (фрагмент 2)
12 Учителей Дзогчен (фрагмент 2)
12 Учителей Дзогчен (фрагмент 3)
12 Учителей Дзогчен (фрагмент 3)
 
 
12 Учителей Дзогчен (фрагмент 4)
12 Учителей Дзогчен (фрагмент 4)

Равняться, это конечно не значит писать как он, скопировать его манеру и стиль изображения, это скорее значит, стараться сделать лучшее, на что способен, написать по-настоящему живую танку. Еще меня очень вдохновляют работы великого монгольского художника и скульптора Дзанабадзара, который достиг непревзойденных высот в ваянии. Он поистине добился равновесия между узнаваемостью образа и обобщенностью, не впадая при этом в упрощение или примитивность. Его скульптуры не изображают конкретных людей, при ближайшем рассмотрении становится ясно, что это не может быть человеческим телом, с точки зрения анатомии оно изображено неправильно, но вместе с тем оно живое, гибкое, удивительно гармоничное и свободное от зажимов и напряжений, вызванных омраченным и ограниченным умом, постоянно отвлеченным на мысли. Хотя все скульптуры Дзанабадзара очень камерные – высота самой большой из них – Зеленой Тары всего 77 см., но они смотрятся поразительно монументально:


Зеленая Тара
Зеленая Тара
 
 
Зеленая Тара - фрагмент
Зеленая Тара - фрагмент
 
 
Ваджрадара
Ваджрадара
 
 
Ваджрадара - фрагмент
Ваджрадара - фрагмент

Хотя изначально, когда я только начала изучать танкопись, мне больше нравился стиль Менри, поскольку он более декоративный, многоцветный и орнаментальный, но постепенно я начала отходить от него, писать все более мягко и прозрачно, не используя жестких, темных контуров и плотных цветовых пространств. Прихожу к выводу, что качество цвета на картинах зависит от состояния ума художника. В наставлениях по визуализации об образах божеств сказано: «Подобно радуге в небе – видимый, но пустой». Или вот еще цитата, наилучшим образом подходящая для объяснения того, что мне бы хотелось выразить: «Представляйте тело чистейшим, состоящим из света пяти цветов, не являющимся объектом для поражения болезнями и негативными силами, сияющее снаружи, сияющее внутри, видимое, но не имеющее истинного существования, как иллюзорное тело Мудрости». Мне хотелось бы рисовать именно так – чтобы образы светились, не казались твердыми и материальными, такими, которые никогда не падут в мир страданий. Изображать не портретное сходство, не конкретное человеческое тело из плоти и крови, но обобщенный образ, символ. Того, кто принял облик человека, ради помощи людям, а не родился в мире людей из-за накопленной причины.